He was young -- perhaps from twenty-eight to thirty -- tall, slender; his face riveted the eye; it was like a Greek face, very pure in outline: quite a straight, classic nose; quite an Athenian mouth an chin. It is seldom, indeed, an English face comes so near the antique models as did his. He might well be a little shocked at the irregularity of my lineaments, his own being so harmonious. His eyes were large and blue, with brown lashes, his high forehead, colourless as ivory, was partially streaked over by careless locks of fair hair. (Charlotte Bronte, Jane Eyre; the portrait of St. John Rivers)

Любовь -- это интерес. Это любопытство, приоткрывание коробок, заглядывание в приоткрытую дверь, трепетание под летним окном в надежде услышать. Не подслушивание, нет: любовь уважает сомкнутые перемычки.

Нежелание же прийти, посмотреть, провести пальцем по расставленным в стеллаже корешкам, заглянуть, даже имея там аккаунт, в фейсбук, поднять из почты ссылку на ЖЖ -- это не просто умственная вязкость, которая не допускает даже чтения одной энциклопедийной страницы в день, нет. Это равнодушие. Это отсутствие интереса к происходящему и порождаемому. Подтверждение усилия, которое потребуется, чтобы накинуть мостки от своего мира -- к миру читаемого, который ждет перелома в общем скольжении. Его не наступает; обобщая, можно сказать, что любопытство -- это активная любовь к миру; смиренное существование -- это пассивное, и безрадостное (подобравшее от тоски и брезгливости ноги в карцере замшелом и сыром) нахождение в нем.